В Кабардино-Балкарском институте гуманитарных исследований ИГИ КБНЦ РАН состоялась региональная научная конференция «Проблемы истории и культуры народов Центрального и Северо-Западного Кавказа, приуроченная к 70-летию со дня рождения заслуженного деятеля науки КБР, доктора исторических наук Валерия Хашировича Кажарова.
Конференция собрала солидное количество деятелей науки, учёных, посвятивших себя развитию исторической науки. По традиции, открывая конференцию, директор института, доктор исторических наук Касболат Дзамихов подчеркнул своевременность её проведения, заметив, что во главу угла поставлены актуальные проблемы. Научная деятельность Валерия Хашировича оставила заметный след в исследовании вопросов кавказоведения.
На пленарном заседании конференции были представлены доклады Ф. Озовой,
М. Текуевой «Этнические, культурные и гендерные противоречия и различия в отношениях русских и кавказцев в XIX – начале ХХ в.; Д. Прасолова «Проблемы преемственности представительных институтов в Кабарде в XIX – начале ХХ в.»; З. Кожева «Битва на Малке: классический пример феодальной войны».
В числе 24 докладов научная деятельность В. Кажарова была отражена в сообщениях П. Кузьминова «Общественные отношения в Кабарде в концепции В.Х. Кажарова»;
Р. Ошроева «Образец служения науке и обществу» (к 70-летию В.Х. Кажарова); Т. Дзуганова «К вопросу о черкесской работорговле в средние века»; А. Мирзоева «Предпосылки и последствия «демократического» переворота у шапсугов, натухайцев и абадзехов (трансформации политической системы черкесских суб-этносов на Северо-Западном Кавказе в конце XVII – второй половине XIX в.в.); З. Глашевой «Основные направления политики Российской империи на Кавказе в конце XVIII в.»; О. Жанситова «Вопросы национальной государственности кабардинцев в работах В.Х. Кажарова».
П. Кузьминов отмечал, что «свою версию развития феодальных отношений у адыгских этнических общностей предложил и В.Х. Кажаров, который не противопоставлял общинное и феодальное землевладение, как это делали большинство дореволюционных и советских историков, а нашёл возможность соединить их. По его мнению, «монопольная земельная собственность кабардинских пши-уорков проявлялась в распоряжении землёй не прямо, а через такое важнейшее опосредующее звено, как сельская община, которая, перестав быть верховным коллегиальным собственником, все же сохранила функции коллективного регулятора и, как целое, осуществляла права пользования своих членов, но с той принципиальной разницей, что все её действия теперь были санкционированы властью феодального владельца, совмещавшего в своём лице собственника общесельской земли и пользователя одного из её наибольших и наилучших участков». Этот теоретический вывод даёт возможность выйти на новый уровень осмысления специфических особенностей землепользования в дореформенный период.
Земельные отношения нового типа в пореформенный период не создавались, утверждает автор, как иногда считают, только искусственным путём, т.е. в результате внедрения их административным порядком, без учёта тех реальных предпосылок, которые сложились и имели место в общине предшествующего времени. Царская администрация на Северном Кавказе, прежде чем проводить преобразования, тщательно изучала соответствующую область общественного быта горцев, стараясь приспособить свои мероприятия к существовавшим уже у них отношениям собственности. «Можно полагать, – считает исследователь, – что именно существование здесь общинно-передельного землепользования облегчило администрации задачу реорганизации местных сельских общин по центрально-русскому образцу».
Вместе с тем в условиях включения Кабарды в социально-политическую систему Российской империи, стремление кабардинских князей и уорков юридически закрепить свои старинные привилегии действующими законами империи, встречало противодействие администрации, которая спекулировала на внутренних противоречиях кабардинского общества и каждый раз решала в свою пользу эту «неопределённость» земельных прав феодальных владельцев. Именно с этого времени, подчёркивает В.Х. Кажаров, отчуждение земельных участков в пользу казны аргументируется тем, что «земли в Кабарде составляли более общественное достояние, нежели частные поместные владения» . Вторжение местной администрации в политические прерогативы князей, аннексия земли под строительство форпостов, крепостей и размещение станиц подрывали традиционное землевладение в Кабарде и завершились «актом от 20 августа 1863 г.».
90-е годы XX века, во многом ставшие переломными в осмыслении прошлого горских народов с помощью новых методологических подходов и заметного увеличения документальных источников, стали временем расцвета таланта исследователя-адыговеда.
Так, по мнению В.Х. Кажарова, сокращение территории и численности кабардинского народа в первой половине
XIX в., разрушение всех отраслей хозяйства, потеря независимости Кабарды произошли в результате «деструктивного взаимодействия социальных систем (России и Кабарды. – П.К.), находящихся на разных стадиях развития». Результатом негативного влияния колониальной политики царизма на жизнедеятельность этноса стал глубокий кризис, «подорвавший всю институциональную инфраструктуру кабардинского феодального общества».
В своём сообщении «Человек и учёный» доктор филологических наук Юрий Тхагазитов сказал:
– Основная научная заслуга Валерия Кажарова, на мой взгляд, – это его замечательные исследования по кабардинскому феодализму. В работах В. Кажарова впервые в нашей науке применён полноценный системный подход к изучению специфики адыгского феодализма, его внутренней структуры на всех уровнях – от форм феодальной земельной собственности, вотчины как социальной организации адыгского общества до типа духовно-культурной жизни и фундаментальной роли этикета, который исследователь понимает как «адыгское обычное право, находившееся в синкретическом отношении с традиционной моралью». Принимая концепцию замечательного учёного Валерия Кажарова как рабочую гипотезу, я пытаюсь интерпретировать этикет как синтез исторического и художественного сознания и духовного бытия адыгов. В этом смысле мне был важен следующий вывод В. Кажарова: «Вотчинный структурный принцип, не ограничиваясь социально-экономической и политической системами, пронизывал все стороны общественного сознания и создавал соответствующие предпосылки для «духа личной независимости и свободы… Отсюда берёт начало ярко выраженный (по средневековым меркам) «индивидуализм» как одна из важнейших особенностей этнической психологии адыгов. Всё это позволяет отнести их культуру к индивидуалистическому типу культуры».
Конференция продолжила работу в тематических секциях, на которых были заслушаны заявленные доклады.
